theorems are - Russisch Übersetzung

:: Dissertation: Bayes Theorem and the Presumption of Innocence

:: Дипломная работа: <<Теорема Байеса и презумпция невиновности>>

Well-known theorems indicate that a Laspeyres index will be an upper-bound approximation to a corresponding COLI.

Хорошо известные теоремы показывают, что индекс Ласпейреса даст максимальное приближение к соответствующему ИСЖ.

The latter throw doubt on the applicability of certain fundamental theoretical propositions, including the Modigliani-Miller theorem and the law of conservation of value.

При этом исследования практиков ставят под сомнения применимость некоторых фундаментальных теоретических положений, в том числе Теоремы-ММ и закона сохранения стоимостей.

In accordance with the principle known as the "Modigliani-Miller theorem", the value of a company depends only on the size of the cash flow generated by its activities and does not depend on its asset structure.

В соответствии с принципом, известным как <<теорема-ММ>>, стоимость фирмы зависит лишь от величины приносимого ее деятельностью денежного потока и не зависит от структуры активов.

This is a regrettable downside of optimization referred to as Fisher's fundamental theorem: "The more highly adapted an organism becomes, the less adaptable it is to any new change."

Это представляет собой печально известную оборотную сторону оптимизации, именуемую основной теоремой Фишера: <<Чем больше повышается адаптируемость организма, тем менее восприимчивым он становится по отношению к любым новым изменениям>>.

So we joked with the mathematicians: “We have a new theorem—that mathematicians can prove only trivial theorems, because every theorem that’s proved is trivial.”

И говорили им так: «У нас имеется новая теорема, согласно которой математики способны доказывать только тривиальные теоремы, поскольку каждая теорема, будучи доказанной — тривиальна».

People would sit around playing Go, or discussing theorems.

Кто-то играл в го, кто-то обсуждал теоремы.

The mathematicians didn’t like that theorem, and I teased them about it.

Математикам наша теорема не нравилась, что и позволяло мне их дразнить.

They would discuss their “trivial” theorems, and always try to explain something to you if you asked a simple question.

Обсуждали свои «тривиальные» теоремы, но если ты задавал им простой вопрос, они всегда старались на него ответить.

Finally they state the theorem, which is some dumb thing about the ball which isn’t true for my hairy green ball thing, so I say, “False!”

Наконец, формулируется сама теорема, какая-нибудь чушь о мячике, к моему волосатому зеленому мячику нисколько не относящаяся, и я заявляю: «Ложно!».

I challenged them: “I bet there isn’t a single theorem that you can tell me—what the assumptions are and what the theorem is in terms I can understand—where I can’t tell you right away whether it’s true or false.” It often went like this: They would explain to me, “You’ve got an orange, OK?

Я бросил им вызов: «Готов поспорить, что не существует ни одной теоремы, которую вы сумеете мне изложить — но только так, чтобы я все понял, — и про которую я не смогу сразу сказать, истинна она или ложна». Выглядело это зачастую так. Они объясняли мне: — У вас есть апельсин, правильно?